Помню, заспорили в рыбацком кругу,
ловится лещ в верховьях
Западной Двины иль нет.
—Что
спорить? Сам видел — москвич на катамаране стоял, о-от такого
ухватил,— показывает один невероят ный размер выловленной
рыбы.
—Сколь
рыбачу,ни разу не слыхал про лещей-то, чтоонивверховьяхберут,— несоглашаетсядругой.
—Леща,можетбыть,инет,ноподлещикбыл. Лет двадцатьназад,пацаненкомприходилось,— встре вает в разговор третий.
Большая это наука — взять рыбу, тем
более крупную, в наше
время. Кончилась пора, когда можно было, прицепив к любой палке леску с крючком, насадить червя и быть с добычей. К сожалению,
иные провинциальные
рыболовы в ностальгических воспоминаниях отстают от столичных в технике выуживания рыбы. И я в былые дни никогда не
лавливал с приманкой,
считая, ненужная затея. ан нет,
жизнь заставила. Как говорится, век живи — век учись.
Так вот, есть в верховьях лещ, тем более — подлещик. И брать их нужно с приманкой. Обычный хлебный мякиш посыпаешь сухим кваском, добавляешь
перловой крупицы, все это
перемешиваешь — приманка готова. Квас
важен для ароматного запаха, крупа по мере того, как размякает хлеб в воде, отваливается от него, дразня рыбу.
...Бросил за спину мешок с резиновой
лодкой, сунул в карман
штормовки приманку, банки с червями и шитиками и коробку с запасными ключками и грузилами, приехал полчаса спустя на
знакомое место — туда,
где река вытекает из Бобровецкого озера. Берег сухой, высокий, заросший сосняком, лишь кое-где склонились над водой молодые дубки.
Вечерок тихий, теплый,
рыба поигрывает уже полегоньку, комарье стервенеет.
В широкой округлой заводи со стоячей
водой разбросал хлебные
шарики и уплыл по другим заводям.
Скудененький улов — пяток мелких окуней. И то ладно по нынешним временам. А солнце уж на
еловые макушки садится —
пора к прикормленному месту спешить. Осторожненько, со стороны загреб в водоросли, чтобы лодку не сносило, смотрю —
там, куда приваду бросал,
рыба не играет. Дно тут илистое, течения нет — верховая рыбка не держится. Тут подлещик хозяин, нередко плюха схватит —
так местные рыбаки
называют густеру. Глубина, знаю, небольшая — метра полтора, в половину ее делаю «пору», забрасываю на шитика. Поплавок становится торчком,
замер на одной точке. Прошло минут пять, дрогнул слегка и замер, снова дрогнул и пошел нежно в
сторону. Подсекаю
подлещика. Насадил свежего шитика, забросил, выждал несколько минут — другого подлещика засек. Семерых выловил часа за полтора,
пока темнеть не начало.
Сыпанул, прежде чем сойти на берег, порцию прикормки для ночного лакомства.
Развел костери к, скоротал несколько часов, а утречком, до восхода, опять поплыл к своей
заводи, набросал шариков,
взялся ловить. Не часто, но клевало — еще три подлещика и несколько плюх добавилось к прежнему улову. Однако лишь солнце
взошло, клев прекратился. Так уж повелось,
вечером берет подлещик поздно, утром рано.
Что ж, можно и домой возвращаться. Не
беда, что лещ не попался.
В другой раз, возможно, повезет больше. Слышу шлепки по воде — несколько байдарок идут ходом вниз по реке. Притормозили,
спрашивают, ловится или
нет. Нет, вру, не ловится. Жалко мне своего местечка. Одно такое знаю, где подлещик держится в верховьях. Впрочем, чтобы
поймать его, науку надо
достичь: в какое время ловить, чем подкармливать, на какую насадку ловить, в какое место
забрасывать. Сделаешь
что-либо иначе, без улова останешься.
В споре том рыбацком я помалкивал. Не
знаю, правильно сделал
или нет?